Из интервью с Николаем Ивановичем Талеевым

Родился в 1912 г. Проживает в пос. Нельмин-Нос, Ненецкого Автономного округа.

В 41-ом пошли [на войну]. На оленях ушли в сторону Архангельска. От Архангельска на поезде с оленями до Мурманска. До Мурманска мы неделю с лишним шли. В Мурманск приехали ночью. А днем не ездили, все вечером, ночью. Поезд-то не короткий, длинный. Как приехали, темно, куда ехать. «Запрягайтесь, олени, давай-давай!». А олени голову не поднимают, есть хотят. Потом ясавей [проводник] какой-то был, нас увел куда-то в лес. На верхнюю сторону вроде. Утром встали, а олени лежат некоторые. Пойдешь, пнешь, а он уже мертвый. Тут много у нас оленей пропало, ох, много. Сотни около трех. Кучу такую наклали. Моху [олени] наелись и тут же умерли.

В транспортном батальоне снабжали передовые. Снаряды для дальнобойных орудий, размером со стол, возили, раненых соберем. В 42-ом году совсем худо было. Самое тяжелое было. Бомбежка. Самолет, как, черт его, забыл, очень низко пройдет. Низко летит, следы видит, вот и бомбит нас. У нас маскировки не было оленям да саням. Черные – видно. …Лопари ясавеями были. Они места знают. Проводниками служили. Они с нами на оленях были, но в других бригадах [подразделениях]. В нашей бригаде [в нашем подразделении] не было. У нас четыре ненца и два коми было. И пятьдесят с лишним оленей.

Я то на немцев наступать не успел. Раз ходил. Я тогда в разведку попал. Во втором батальоне лишний оказался. И меня взяли. Но немного там был, наверно, месяц. Это было в 43-ем году. Меня неделю там держали – учили. Потом нас посылают, языка надо взять. Я в первый раз, не знаю. Но все же пошли. Немного научили. Сутки шли на лыжах. Утром брали языка. А там караулят. Нас трое. Дневальный ходит, мы видим его, трясется ходит. Холодно. Поползли. Около землянки. Мы сзади на него выскочили. Товарищ за рот его захватил. Я ноги держу, не лягался чтобы. По дороге языка кормили. Он не отказывался. Он молодой какой-то был. Не 18 ли лет? Привели. План выполнили. А после опять ходил опять в тыл, далеко. Я на оленях, на санях. Впереди разведка. Постоим немножко, они придут, опять вперед пойдем. Вот так тихонько и шли. Осторожно надо. Скоро немцы тут. Два языка поймать надо было. Два человека привели: один офицер, второй молодой паренек, лет 16-18. Возвращаемся. Я вперед ушел с командиром вместе. А они сзади. Офицер не хочет идти. Как собаку его вели. На сани его потом положили, надо идти быстрее, никак не хочет идти. Второй паренек идет. Полтора-два километра прошли. Встали, опять пошли. Как попка сидит на санях. Олени то хорошо идут на старой лыжне. Долго я его вез. Полковник: «Опять давай на лыжи!». Опять посадили на лыжи. Наши ребята его тыкают. А он тихонько волочится, тормозит. Потом отдыхали. Был бор большой, хороший. Кушать надо, отбой дал нам командир. Полчасика отдохнули. Покушали. Паренек хорошо кушает, а тот нет, кусок даже в рот не взял. Снова пошли, его на сани опять. У нас план был 2 человека, а то одного утеряем…

В 44-ом все кончено было. Мы тогда в Печенге остались. Дорогу делали новую, чтобы танки могли ходить. Это летом было. После 45-ого занимался: строил дороги, охранял оленей, охраняли пленных. В Печенге моряки были. Немцы [там раньше] жили, все оставили, инструменты. Под скалами жили за рекой. В домиках. После назад на Мурмаши увезли.

Интервью записано по месту жительства 18.01.1990