В Соединенных Штатах Америки пришли мы в порт Бостон 18 января 1943 г. и встали на якорь. C капитанского мостика город выглядел необычайно большим, всюду виднелись небоскребы до 40 этажей. В порту тянулась большая вереница причалов и береговых кораблей, разных кранов. Скоро береговое морское начальство сообщило нам: «Ваше судно направлено в Бостон ошибочно, вам нужно следовать дальше в порт Нью-Йорк». «Двина» снялась с якоря и пошла по восточному побережью в Нью-Йорк. Утром 19 января мы подошли к Нью-Йоркскому каналу.
Из тумана начал вырисовываться огромный город небоскребов. Это был самый большой по населению город в мире – Нью-Йорк. Моряки «Двины», которые впервые были в этом городе, восхищались столь высокими зданиями. Шли мы каналом в Нью-Йорке несколько часов. Вот мы заметили в заливе на острове огромную фигуру – это была статуя Свободы. Когда стали подходить к ней на близкое расстояние, увидели, как она огромна. В правой руке у нее был факел, а на голове – корона с расходящимися во все стороны лучами. Когда мы увидели небоскребы, как ни считали, не могли сосчитать, сколько этажей – верхние уходили в туман.
Мы приближались самым малым ходом, навстречу нам шел небольшой и юркий лоцманский катер. Лоцман и наш капитан поприветствовали друг друга по рупору. Лоцман показал капитану, у какого причала можно встать под разгрузку.
В 14 часов пришвартовались. С «Двины» на берег был подан трап. Первыми на судно явились полицейские, таможенники и береговой врач. У трапа с повязкой на правой руке и винтовкой был поставлен часовой – краснофлотец Алексей Кучумов. Краснофлотцы были тщательно проинструктированы, кто и с какими документами пропускается на «Двину» с разрешения капитана или вахтенного помощника, а также с какими документами и сколько человек из команды отпускаются на причал или в город. Каждый краснофлотец должен был строго соблюдать все правила нахождения корабля за границей. Ведь где бы ни находилось судно, его борт считается нашей советской территорией. Борт – это граница государства. Красное знамя с пятиконечной звездой, серпом и молотом команда «Двины» гордо пронесла через 2 океана и 6 морей.
В порту Нью-Йорка первую вахту несут старпом Николай Иванович Распутин, матросы Петр Беляев, Серафим Меньшенин, старшина 1-й статьи Николай Пульнов. Краснофлотец Алексей Кучумов с винтовкой в руке по стойке «смирно» стоит у трапа. Одновременно к трапу встает американский полицейский, тот и другой проверяют пропуска и документы у тех, кто входит и выходит с «Двины». На пирсе появляется много американцев, среди которых – англичане, испанцы, итальянцы, греки, румыны, немцы, французы и, конечно, русские, украинцы, белорусы... Многие пристально всматривались в наше судно и особенно пристально смотрели на корму, где развевался флаг СССР. Некоторые фотографировали «Двину» и его деревянные «орудия». Вскоре на судно прибыли береговые власти Нью-Йорка, советские представители из Амторга и консульства.
Команду собрали в салон. У полицейских началась работа. Они проверили количество человек экипажа, мореходные книжки, сфотографировали каждого по отдельности, сняли отпечатки пальцев, а на другой день принесли нам пятигодичные американские паспорта, заполненные по-английски. В этот же день капитан Иван Васильевич Пиир рассказал нам правила поведения на берегу. Во избежание разного рода провокаций в увольнение можно уходить группами не менее 3 человек.
В первый день любопытные американцы осмотрели наше судно. Привезли продукты. На второй день морякам было разрешено идти в увольнение. Военным морякам не разрешалось идти в форме. На приобретение гражданской одежды им было выдано по 50 долларов. Многие впервые пошли в увольнение за границей.
Утром 20 января к трапу «Двины» стали прибывать американские рабочие – простые, гостеприимные люди. Среди них было 12 негров, которые стояли на причале с кирками на плечах. Американцы были чисто одеты, в рабочих костюмах, многие в галстуках. Обед у них был с собой – кофе в термосах, бутерброды с колбасой, маслом, сыром.
При подходе к трапу, где стояли наш краснофлотец и матрос, американцы с улыбкой приветствовали их, а заходя на судно, пожимали нам руки и говорили: «О'кей, рашен сейлер», «Гитлер, Муссолини – капут». На судно поднимались и рабочие-негры. Какие это были восхищенные лица! Некоторые из них впервые вступали на советское судно. В 9 часов утра были открыты трюмы, началась разгрузка марганцевой руды. Первыми в трюмы спустились негры с кирками. Они начали долбить слежавшуюся с июля 1942 г. руду. За 6 месяцев она так сильно слежалась, что работали они до обеда 5 часов без отдыха и перекуров.
Среди рабочих были грузчики, слесари, судостроители, электросварщики, плотники, столяры, электрики, маляры. Все они – люди самых разных национальностей. Взаимоотношения среди них были в основном товарищеские, но, на мой взгляд, отношение к немцам и итальянцам было хуже, немцы были малоразговорчивы. Слышались дружеские шутки и смех. Итальянцев, например, звали «макароны», «муссолини»... Негры старались работать своими замкнутыми группами. Они очень хотели пообщаться с советскими моряками, но опасливо оглядывались по сторонам, будто думали, что за ними следит кто-то из американцев. Рабочие интересовались через переводчиков жизнью моряков и вообще советских людей. Переводчиками в большинстве своем были чехи, поляки, украинцы (из числа самих рабочих). У всех было большое желание помочь воюющей России. Ведь если фашисты победят, тогда и Америке будет «капут».
Так прошел первый день разгрузки. Работали мы 10 часов. Во время обеда через матросскую столовую проходили американские рабочие, которые обращали внимание на то, что мы едим. Им был в новинку наш флотский борщ и хорошо испеченный хлеб.
На третий день к капитану Ивану Васильевичу стали приходить представители различных организаций Нью-Йорка. Среди них были «Американская помощь России», представители православной и католической Церкви, кино, телевидение, журналисты, в том числе из газеты «Русское слово», из «Русского клуба», «Нового Русского слова», с киностудий, из военно-морских организаций. 21 января мне и еще пятерым товарищам разрешили идти в увольнение. Вспоминаю, как мы тогда из-за этого переживали, так как только двое из нас бывали за границей – Виктор Теннисон и Вадим Егоров. А мы впервые вступили на чужую землю, на ту землю, которую открыл в свое время Колумб.
На берег идти нужно было только в гражданской одежде. У меня была форма заместителя политрука: военно-морской ремень с бляхой, тельняшка, фланелька, на рукавах знаки отличия – четыре узкие нашивки на темно-зеленом фоне, пятиконечная красная звезда. Я надел пальто и, конечно, шляпу, которую вообще надевал впервые. Взяли американские паспорта и пошли в самый огромный город мира.
Шли портовыми причалами, складами и железнодорожными линиями минут пятнадцать, и незаметно очутились на узкой улице. Бывавший в Нью-Йорке Вадим Егоров был нашим гидом. Мы попали на 6-ю или 9-ю стрит. Всюду магазины, многие из которых далеко было видно, так как около них, поперек асфальтового тротуара, на веревках и подпорках висели разные вещи – платья, костюмы, брюки, пиджаки, ботинки, шляпы... Мы прошли с десяток таких магазинов: постоим у витрины, посмотрим и идем дальше. «Эй, мой русский товарищ, заходите в мой магазин, у меня для вас есть хорошие, дешевые вещи, я подешевле продам!» – зазывал в свой магазин еврей. Он хорошо говорил по-русски. Из вежливости мы вернулись и зашли к нему в магазин. Там было полно разных вещей, многие были ношеные. Мы в этом магазине стали выбирать себе гражданскую одежду. Продавец был рад показать каждую вещь. Мы все нашли себе нужное. Я выбрал темно-синий бостоновый костюм, макинтош, сорочку, шляпу, ботинки, носки, шарф. Настало время каждую вещь примерить, а в магазине примерочной не было. Мне нужно было примерить пиджак. Когда я снял с себя пальто, он оглядел меня с ног до головы и сказал: «А это красный комиссар». «О да, - ответил я, - только это знаки не комиссара». Так мы у этого еврея купили все необходимое. Правда, мы с ним торговались, и он уступил нам 21 доллар. Когда мы уходили, поблагодарили его. Он проводил нас и долго стоял в дверях, говоря: «Доброго пути».
Побывали мы и на Бродвее – главной улице Нью-Йорка, поражающей обилием народа, магазинов, кафе, ресторанов, баров, кинотеатров, банков. Магазины большие, чистые, в них полно разных товаров и купить можно все. Здесь мы приобрели целую кучу всяких мелочей. Товары были в свободном доступе. У продавцов мы кое-что спрашивали по-английски, и даже если они не всегда понимали нас, все равно ослепительно улыбались.
Движение в городе ужасное, особенно на Бродвее. Но служба движения и переходов поставлена хорошо, по принципу «зеленой волны». Много полисменов – высоких, здоровых людей. Товара в магазинах уж очень много – очевидно, из-за перепроизводства. Мало покупают – больше смотрят. В большинстве магазинов мусор не подметается, урн не видно. Улицы узкие, а дома высокие – от 30 до 100 этажей. На улицах практически нет зелени, много шума. Кое-где мы видели идущий на столбах на высоте 5 – 6 метров трамвай. В городе много русских – с Кавказа, Украины, Белоруссии. В киосках продавались советские газеты – «Правда», «Известия», «Труд», портреты партийных и советских руководителей, а также наши книги, грампластинки.
Вечером моряки смотрели фильм «Василиса Прекрасная», потом военный помощник лейтенанта Резник собрал нас в одной из кают и дал необходимый инструктаж по охране судна и груза в порту и доке. Судовой врач Валентина Яковлевна, провела с командой урок английского языка.
Выгрузка продолжалась 5 дней. Мы пошли в Нью-Йоркскую судостроительную верфь, и нас сразу же поставили в док. Когда док всплыл, «Двина» стояла на стапелях огромная – высота от киля до клотика мачты 35 метров. Днище было местами в больших вмятинах, так как в Северном Ледовитом океане ее несколько раз сжимали тяжелые льды. В доке закипела работа. Дел было много. Нужно было заменить часть днища над первым и четвертым трюмами, провести ремонт главной машины, переоборудовать каюты и салон, сделать десять бронированных орудийных гнезд, установить 10 орудий и т. д. Ежедневно на ремонте работали 60 – 70 человек. Среди рабочих были и негры. 23 января, когда я был на вахте, один из них несколько раз хотел подойти ко мне, но чего-то боялся. Наконец он подошел, достал красную книжечку и показал мне. «Я коммунист», - сказал негр. Я ему по-дружески пожал руку. По его черным щекам потекли крупные слезы. Он поднял руку и сжал кулак – «Рот-фронт».
Мы ежедневно слушали Москву, слышимость была хорошая. Команду почти каждый день приглашали в какие-нибудь клубы или организации. Особенно много было приглашений в «Русский клуб». Как-то туда поехало 15 человек. Через реку мы переправились на самоходном пароме. Он очень удобный, внизу машина, а вверху пассажиры. Помню, с какой жадностью, а некоторые с завистью смотрели на нас, военных моряков, у которых были бескозырки с ленточками «Северный флот» и красная звездочка с серпом и молотом. Вокруг нас собралось много американцев, которые интересовались нами.
Потом мы сели в автобус и доехали до здания с вывеской на русском языке: «Русский клуб им. Радищева». Там нас встретили 5 девушек и провели в зал. По разным сторонам сцены висели два государственных флага – американский и советский. Видны были портреты Рузвельта, Черчилля, Чан-Кайши, Сталина. В клубе нас ожидали русские, украинцы, белорусы, американцы, все они хорошо говорили по-русски. В буфете были конфеты, бутерброды, кофе, виски, пиво. Американцы нас встретили очень хорошо и дружелюбно. Много было пожилых эмигрантов, и некоторые плакали, вспоминая Родину. В этом клубе был хороший хор девушек из 12 человек. Они для нас подготовили концерт, исполнили хорошо на русском языке 8 песен, среди которых были «Катюша», «Тачанка», «Красная Москва», «Раскинулось море широко», «Когда б имел златые горы» и ряд других. В заключение они спели гимн Америки и «Интернационал». Американцы у нас о многом спрашивали – о жизни нашего народа, об армии и флоте. Они нас угощали всем, что было в буфете. Наши моряки многие песни исполнили вместе с этим хором. Мы возвратились на судно, вместе с нами был помощник секретаря советского консула Зорин. Он говорил, чтобы в клубе мы чувствовали себя как дома. Мы хорошо отдохнули, выпили не больше чем по два стакана пива и по одному стаканчику виски. Вечер закончился в полночь. При уходе из клуба мы всех поблагодарили, пригласили к нам на «Двину».
Ремонтные работы проходили в первое время довольно быстро, а потом почему-то замедлились.
17 февраля 1943 г. консульство направило с нашего судна в Голливуд на съемки кинофильма пять моряков, в числе которых была 4-й помощник капитана Валентина Яковлевна Орликова (в послевоенные годы капитан дальнего плавания, Герой Социалистического Труда), а также старшина 1-й статьи Николай Пульнов, радист Михаил Кольцов, моторист Михаил Иванов и я.
Сначала мы плыли на пароме, потом на берегу пересели в такси. Около студии нас встретили с цветами три киноактера, одна киноартистка-звезда и двое мужчин в американской военной форме. Мы оказались в большом зале, где было много актеров и другой публики. Кроме того, была встреча китайских моряков, которых несли на руках. Нас пригласили за кулисы, где предложили загримироваться. И мы принялись за дело. С нами были американские гримеры, которые помогали правильно наносить грим.
Когда посмотрелись в зеркало, все мы были темно-желтыми. Режиссер всех осмотрел и сказал: «О’кей!» Мы пошли в зал киносъемок. С нами должны были сниматься те три актера, которые встречали нас, и еще один пожилой актер. В помещении было 4 киноаппарата, полный зал артистов. Нас привели на возвышение наподобие сцены. Каждому было отведено свое место, очерченное на полу мелом. Занимаем эти места, а режиссер в это время проводит съемку.
Еще когда гримировались, американский пожилой киноактер в белом халате, как у кока, заучивал русские слова, причем он был с Северного Кавказа, но по-русски не говорил, а возможно, притворялся. Он должен был беседовать со мной, Пульновым и Орликовой. Меня он должен был спрашивать: «Вы боитесь подводных лодок?» Когда я встал на сцене на свое место, он выдал: «Вы боитесь надводных лодок?» Так как он спросил неправильно, этот кадр сняли, и мы все ушли со сцены, и только на третьем выходе артист произнес так, как надо. «Нет, не боюсь, я был три раза торпедирован», - ответил я.
Много было задано разных вопросов Пульнову, Орликовой, Кольцову. Валентина Яковлевна говорила все по-английски, она хорошо знала язык. Нас сняли в разных кадрах. Так мы стали героями голливудского фильма.
Во время этого ремонта мы познакомились со многими американскими рабочими. Это были замечательные мастера. Особенно подружились мы с электросварщиком Поляном, с которым мы, как могли, объяснялись по-английски, подкрепляя слова жестами. Рабочие были любознательными, с чувством юмора, много было среди них толковых, смекалистых.
Приближалась XXV годовщина Красной Армии и Военно-Морского Флота. Мы готовили маленькую постановку. Особенно интересно были юмористические номера матроса Петра Беляева, моториста Вадима Егорова. Береговое военно-морское начальство Нью-Йорка пригласило моряков советских судов осмотреть городские достопримечательности, и в честь дня Красной Армии мы должны были в центре города опустить флаги с мачт 27 разных стран мира. Мы прибыли в составе всей военной команды во главе с лейтенантом Резником. Вместе с представителем нашего посольства приехали в какую-то военно-морскую организацию. Там нас, моряков с четырех судов, встретила американка в форме младшего лейтенанта. Она повела нас по улицам Нью-Йорка. Мы оказались в самом центре города на Уолл-стрит. Подошли к самому большому небоскребу в 106 этажей, 372 метра. На первом этаже нас собралось около 30 советских военных моряков. Все были хорошо одеты, вокруг нас собралось много американцев, в большинстве это были молодые девушки и ребята, но, конечно, были и пожилые. Мы громко по-русски запели «Катюшу», и когда мы хором грянули первый куплет, американцы вознаградили нас бурей аплодисментов: «Браво, браво, русская Катюша!» Многие из них на своем языке подпевали нам. Дальше мы исполнили и другие песни: «Раскинулось море широко», «Тачанка», «Красная Москва», «Степь». Американцы восхищались нашим пением.
Во время этой встречи нам дарили разные сувениры, часы, цветы, платки. Нас повели к лифтам, где мы распрощались с ними. Нужно было подняться на крышу 106-этажного дома. Сначала мы попытались пройти пешком 12 этажей – это 24 лестницы, а затем вошли в большие лифты на 10 – 12 человек и быстро поднялись наверх, на крышу. Там была установлена подзорная труба, через которую мы осматривали город. Потом мы на лифтах спустились вниз за несколько минут, нас повели на площадь, вокруг которой были огромные небоскребы. На этой площади висели на мачтах 27 государственных флагов разных стран, которые боролись против фашистской Германии. Нам нужно было подойти маршем к этим флагам, встать у мачты по стойке «смирно», по команде сначала отвязать шнур, а затем спустить флаг, отвязать его от шнура и хорошо сложить, положить себе на левую руку, по команде повернуться на 1800 и идти с флагом обратно. Все это было сделано. Когда спустили флаги, были исполнены американский и советский гимны.
После церемонии нас повели в два больших магазина, а потом в морской клуб. Клуб небольшой, но в нем было полно пьяных моряков из разных стран мира. На сцене выступала полуголая женщина. Заметив нас, она запела что-то о русских моряках. Мы выпили кофе в буфете за кулисами, нам всем было очень противно от такой встречи полуголой артистки, и мы поблагодарили американскую женщину-лейтенанта, которая знакомила нас с городом, и ушли из этого клуба. Представители посольства и Амторга пригласили нас на банкет, посвященный XXV годовщине Красной Армии и Военно-Морского Флота. Мы поехали к высокому 40-этажному зданию, при входе в которое по ту и другую сторону дверей висели наши государственные флаги. Мы зашли в фойе, подошли к лифту, поднялись на 12 этаж и оказались в огромном зале, в котором было много народу. Это были наши, советские люди, работающие в Амторге и консульстве, только лифтер был американец. Накрытые столы стояли вдоль всего зала, а официантки все носили и носили разные закуски и вина. Через полчаса зал был заполнен. Мы открыли пианино и стали на нем играть кто что мог, и под нашу музыку закружились пары в вальсе. В зал вошло начальство: консул, торговый представитель, Саша Зорин и военно-морской атташе. Всех пригласили за стол. Нас пригласил военный атташе, капитан 2 ранга. На столе было всего полно. Мы, конечно, стеснялись, и капитан сказал: «Будьте как дома, здесь все советские люди, здесь можно выпить в честь побед нашей Красной Армии и Военно-Морского Флота». Вначале сделал доклад тов. Ломако, после доклада он поднял тост за нашу Красную Армию и Военно-Морской Флот. А капитан 2 ранга поднял тост за нас, военных моряков. Капитан долго беседовал с нами. В зале начались танцы, все танцевали. Так прошел этот незабываемый вечер в Амторге. В два часа ночи мы возвратились на судно
Из числа нашей команды в разные общественные организации часто приглашали Валентину Яковлевну Орликову. Она несколько раз выступала по американскому радио и на разных митингах. Орликова говорила: «Я передаю вам привет от моей родной страны, от нашего сражающегося народа вашим сыновьям и братьям. Передаю привет от наших рабочих – вашим, которые на заводах и фабриках делают оружие, необходимое нам в борьбе с общим врагом... Это наша общая война. И она не так далеко, как вы думаете. Враг в водах, которые омывают и ваш остров Манхэттен. Друзья! Я хочу предостеречь вас – враг очень близко, я хочу сказать вам, как беспощаден этот враг!» Мне хорошо запомнились пламенные слова Валентины Орликовой на митинге в Нью-Йорке в марте 1943 г.
Наших моряков пригласила одна американская спортивная организация встретиться со сборной футбольной командой Испании на стадионе в промышленном районе Нью-Йорка – Бруклине. Зрителей было 2 – 3 тысячи человек, с советской стороны выступали моряки с 4 судов и Саша Зорин из консульства, наших было в команде около 12 человек, столько же было и испанцев. Игра началась, проигрывали наши. Их снимали на узкую кинопленку советские фотокорреспонденты, но они снимали почему-то только тогда, когда наши выигрывали. И даже на стадионе не было «покоя» от американцев – они подходили к нам на трибунах и, как всегда, задавали множество вопросов.
Однажды вечером я нес на судне дежурную службу. Вдруг вахтенный краснофлотец, стоящий у трапа, дал свисток, и я быстро подошел к трапу. Рядом с часовым стояли двое: негр и белая женщина. Оба они хорошо разговаривали по-русски. Краснофлотец проверил у них документы, и выяснилось, что это негритянский общественный деятель Поль Робсон с артисткой-белоруской американского подданства Соней, которая учила Робсона русскому языку. Я проводил Поля Робсона и Соню в каюту капитана. Через несколько минут в салоне было полно народа. Робсон организовал в салоне свой концерт. Он исполнил на английском и русском языках «Песню о Родине», «Катюшу», «Красную Москву». Ему подпевали и наши моряки. Поль Робсон долго беседовал с моряками, мы ему задавали много вопросов. В конце он подарил нашему экипажу 5 разных пластинок на русском и английском языках. Встреча была очень теплой.
Ремонт судна подходил к концу. Нас уже вывели из дока. «Двину» хорошо вооружили, на палубе и корме на металлических столбах были установлены бронированные гнезда толщиной до 10 см, где смонтировали 2 скорострельных полуавтоматических 76- мм пушки, из которых можно поражать цели по воздуху и горизонту. Кроме того, было установлено еще 8 таких бронированных гнезд – 2 на корме, 2 на твиндеке, 4 на мостике. В каждом – 25-мм «эрликоны». Броней были покрыты капитанский мостик и радиорубка. Оставалось только кое-что покрасить. Нас готовили под погрузку с 1 по 11 апреля 1943 г. Во время погрузки краснофлотцы зорко несли вахту, так как были случаи, когда при погрузке совершались диверсии: грузили бомбы с часовым механизмом, и суда взрывались в море. 11 апреля мы приняли на борт также и боезапасы.
Во время погрузки американцы дарили команде нашего судна очень много носильных вещей и сувениров, которые мы принимали с разрешения консульства и капитана. В эти дни к «Двине» подходили американские русские, украинцы, белорусы. Всем им хотелось на Родину. За сутки до отхода судна на причале остановилась грузовая машина. Из нее вышел старик, подошел к трапу и по-русски поздоровался с вахтенным краснофлотцем. У старика на глазах были слезы. Он просил пропустить его на судно к капитану. Оказывается, этот старик привез в знак любви к Родине подарок морякам – новое пианино. Капитан разрешил принять этот подарок, и старик от радости плакал – так он скучал по Родине. Мы вспомнили, как еще во время ремонта в конце марта на судно тоже приходил один русский старик 75 – 80 лет. Он живет в Америке с 1905 г. и пришел для того, чтобы поговорить с русскими земляками, посмотреть, как мы живем. Он прошел по судну со слезами на глазах, попросил разрешения зайти в нашу каюту, и мы открыли ему дверь. Старик интересовался нашей жизнью, нашими военными успехами и потерями. Когда мы стали этого старика спрашивать, как он живет и кто у него есть в Америке, он ответил: «У меня есть жена, детей нет, я в Америке с 1905 года – уходил от преследования царского правительства в русско-японскую войну; живу неплохо, но Родина дороже всего». Он обхватил свою голову и жалобно заплакал.
12 апреля нас провожали представители консульства, Амторга, корреспонденты. Мы не были на Родине 312 суток, и когда мы пришвартовались в Петропавловске-Камчатском и вышли на берег, я в первую очередь прилег к земле и поцеловал ее: «Вот, наконец, наша родная русская земля». У меня потекли слезы.

II

Мы отошли от Нью-Йоркского порта. На кормовой мачте «Двины» развевался алый флаг Союза Советских Социалистических Республик. Позади город небоскребов, самые высокие из которых в густом утреннем тумане, позади статуя Свободы. Через несколько часов мы вышли на просторы Атлантического океана и взяли курс на Кубу.
Берега США скрылись из виду на вторые сутки. Палубная команда дополнительно крепила на палубе габаритный груз – железнодорожные паровозы и платформы. Краснофлотцы зорко несли наблюдение за океаном, он далеко просматривался в бинокли. Было боевое расписание, проводились боевые учебные тренировки. На четвертые сутки капитан Пиир объявил учебную тревогу. Боевые расчеты быстро собрались на свои посты. В океан была спущена подожженная деревянная бочка с мазутом. Вот грохнул залп первого носового орудия. Перелет, недолет, попадание в цель... Второе кормовое орудие было так же, как и первое, но у него было попадание третьим залпом. Так же стреляли и с остальных восьми огневых точек. Капитан объявил отбой учебной тревоги. После отбоя были подведены итоги. И. В. Пиир сделал замечания, что мала скорострельность в минуту, а претензий к меткости стрельбы капитан не имел.
При подходе к острову Куба наблюдение усилилось. Утром 19 апреля 1943 г. мы увидели побережье Кубы, а в 12 часов мы пришли на американскую военно-морскую базу и встали на якорь. Было очень тепло и влажно.
Побережье Кубы зеленое, много тропических кустарников. К «Двине» подошел американский военный катер, на судно поднялся американский офицер и предупредил, что дальше мы пойдем 20 апреля. Здесь можно встретить вражеские подводные лодки. Офицер предупредил капитана, что хотя и жарко, купаться запрещено, так как есть акулы. Вода за бортом была +20, температура воздуха +25 – 29С. В заливе водилось очень много рыбы наподобие крупной селедки. Некоторые стали закидывать удочки, но рыба не клевала. 20 апреля мы получили «добро» на выход. Мы мало узнали Кубу. «Двина» пошла Карибским морем по направлению к панаме. На носовом орудии вахту наблюдения нес я, на мостике стоял капитан И. В. Пиир.
В 9:00 к правому борту на расстоянии 1 кабельтова из воды появился отработанный газ. Я быстро развернул орудие и только хотел нажать на спуск, как капитан крикнул с мостика: «Отставить!» Я объяснил, что заметил признаки подводной лодки.
В Карибском море мы стали все больше и больше ощущать тропический климат. Днем температура была +30 – 35, ночью +17 – 20. В светлое время суток мы замечали множество разных рыб, среди которых была круглая небольшая рыба диаметром 12 – 15 см, толщиной 8 – 10 см, а также много ветлой мелкой летучей рыбы длиной 12 – 20 см. Идет судно, и вдруг из-под самого носа из воды взлетает большая стая рыб и летит впереди судна. Бывало и так, что летучая рыба перелетала через борт судна и оставалась лежать на палубе. Встречались огромные черепахи длиной до 55 – 65 см, шириной 35 – 45 см, толщиной 20 – 30 см. Они плавали далеко от берегов. Воздух был очень влажный. Орудия и пулеметы ежедневно приходилось чистить и обильно смазывать, иначе они покрывались ржавчиной. Вахту мы несли в одних трусах. На носовом орудии был натянут брезент, иначе было невозможно нести вахту. Многие из нас плохо переносили этот климат. Нам ежедневно выдавали перед обедом по стакану слабого вина, похожего на клюквенное.
В Карибском море нам встретился один транспорт. 24 апреля мы подошли к Панаме и порту Коллон. Недалеко от города встали на якорь. С мостика хорошо был виден Панамский канал. Высоко в воздухе на стальных тросах висело множество громадных противовоздушных аэростатов. Они были подвешены над шлюзами. Шлюзы выглядели как громадная высокая лестница. 25 апреля к борту «Двины» подошел от порта Коллон американский военный катер, и его капитан дал разрешение на проход Панамским каналом. 25 апреля мы подошли к первому шлюзу. Ворота открылись, мы с океана зашли в первую камеру шлюза. За нами ворота снова закрылись. Мы подошли к стенке шлюза. На наш борт хлынула толпа американских офицеров в количестве 40 человек с пистолетами в кобурах. Они буквально оккупировали все наше судно. Одни были на капитанском мостике, другие в радиорубке, третьи в машинном отделении, четвертые на полубаке. Оказалось, они смотрели, чтобы мы в шлюзах или в фарватере канала не затопили свое судно.
В камере шлюза «Двина» стала подниматься до определенного уровня. Дальше открывались вторые ворота. Судно вошло во вторую камеру шлюза, вода стала прибывать, «Двина» поднялась еще выше. Так мы прошли 6 или 7 ворот и из последнего шлюза вышли в Панамский канал. Американцы шныряли по судну, как сыщики. Они смотрели, чтобы наши моряки не фотографировали берега, и сошли с судна только в последнем шлюзе. Проходя шлюзы, мы видели огромные дальнобойные орудия размером примерно 500 – 600 мм, длиной не менее 8 – 10 м. Таких орудий было по 6 штук по ту и другую сторону канала. Много было береговых батарей разных калибров и зенитных установок. Воздух был теплый и влажный. Берега канала не особенно красивые. Много цветов и цветущих кустарников. Канал проходит преимущественно озерами, ширина которых от 40 до 120 метров, кое-где на островах видны бананы на ветках. Встречались отдельные строения – наблюдательные и оборонительные пункты. В двух из них за металлическими решетками сидели несколько обезьян, которые прыгали по сеткам. В канале и озерах вода была пресная, поэтому судно погружалось глубже на 15 – 20 см. Мы стали подходить к выходу из канала в Тихий океан, который был уже виден.
День был ясный и жаркий. «Двина» пошла Тихим океаном по западному побережью Америки: Коста-Рика, Никарагуа, Сальвадор, Гватемала, Мексика. Здесь очень много попадалось разных рыб, огромных китов и черепах. Каждый день мы по несколько раз купались в судовой бане. Мы проходили тропики с 19 апреля по 5 мая 1943 г. За это время у многих моряков несколько раз слезала кожа, и у меня сгорела 5 раз. Жару наши моряки переносили с большим трудом. Самый лучший для нас – умеренный климат. Природа Кубы, Панамы, Мексики замечательная, здесь круглый год тепло. Мы шли недалеко от побережья США, города Лос-Анджелеса. 9 мая 1943 г. мы зашли в порт Сан-Франциско.
Сан-Франциско – хороший город. Он расположен на западном побережье США, его омывает большой залив Тихого океана. Город красивый, многие улицы похожи на ленинградские. Морской вокзал напоминает Хилжинский речной вокзал в Москве. По приходе нам предложили встать на якорь, а к вечеру поставили к причалу для заправки топливом и забора пресной воды. Команде было разрешено познакомиться с городом. Здесь мало высоких зданий в 30-40 этажей – преобладают 5 – 7-этажные дома. На центральной улице много больших светлых 4 – 6-этажных магазинов. В этом городе есть целый русский район, и сейчас в этом месте расположено наше советское консульство. На борт «Двины» приходило много разных американских представителей, в том числе наши представители из консульства.
Через огромный залив перекинулся большой двухэтажный железнодорожный мост, в нижнем его этаже идут поезда и трамваи, по верхнему этажу идут автомашины, пешеходы. Мост соединяет Сан-Франциско с небольшим городом Окленд на Северо-Западе. В середине залива есть остров. Его назвали почему-то Остров Сокровищ. На этом острове расположен большой флотский полуэкипаж американского Военно-морского флота. В последующие рейсы 1943 г. мы были в этом флотском полуэкипаже и изучали американское вооружение, которое было установлено у нас на «Двине» в Нью-Йорке. Нас ездило 2 раза по 12 – 14 человек. Военные моряки были только в военной форме. По приезде в полуэкипаже 14 – 16 августа нас тепло встретили американские моряки. Они жали нам руки и говорили: «Рашен сейлор о’кей». На полигоне было много огневых батарей. С нами занимались украинец и белорус. Первого звали Борисом, а второго – Валентином, кроме того, с нами занимался один американец, старшина. Первые два были и хорошими переводчиками, они в совершенстве знали русский язык. А американский старшина не знал русского языка. На второй день занятий мы стреляли из «эрликонов» по груше, которую таскал на длинном металлическом тросе американский самолет. Наши попадания по груше были вполне удовлетворительными.
Мы заходили в казарму американских моряков. В кубриках моряков по 20 – 30 человек, неуютно и грязновато, брюки они тоже разглаживают под своими матрасами. Старшина и переводчики пригласили нас в столовую моряков. Она большая, рассчитана на 400 человек. В ней было примерно 100 американских моряков. В столовой самообслуживание. Берешь поднос, ложку, вилку, нож, с кухни выдают хлеб, кофе, суп, котлету с гарниром, и можно идти за стол. Мы пообедали в этой столовой. На нас с удивлением смотрели американские моряки. Когда пошли к выходу и стали курить, американский старшина, который нас учил, через переводчика сказал: «Вы не удивляйтесь, что на вас так смотрели в столовой американские моряки, многие из них впервые видели русских людей, тем более военных моряков, они думают, что все русские носят огромные бороды и сапоги с длинными голенищами, а вы, оказывается, самые настоящие люди, все хорошо одеты, сильные и здоровые, у всех хорошее настроение и веселый вид, совсем как у американцев». Когда это перевели, мы все захохотали. Мы распрощались с переводчиками, старшиной и американскими моряками, поблагодарили их за гостеприимство и хороший обед.
Теплоход «Двина» отошел от причала Сан-Франциско и пошел по заливу, а я в это время поймал в объектив запоминающийся кадр – развевающийся на фоне двухэтажного Сан-Францисского моста государственный флаг нашей Родины.
Впереди был переход: Тихий океан, Алеутские острова, Берингово море, побережье Камчатки, мыс Лопатка, Охотское море, пролив Лаперуза, татарский пролив, родное Приморье, родной Петропавловск-Камчатский, родной Владивосток.
Мы сделали один кругосветный рейс и еще 8 рейсов Владивосток – США – Канада. Доставили около 85 тыс. тонн различных грузов – вооружения, продовольствия, медикаментов, оборудования, паровозов. Отношение подавляющего большинства американцев к нам, русским морякам, было хорошее.
Первый рейс теплохода «Двина» Северного морского пароходства с 8 августа 1942 по 27 июня 1943г.
8 августа 1942 г. вышли из Архангельска
12 августа – “ – прошли пролив Красные Ворота
16 августа – “ – порт Диксон
20 августа – “ – мыс Челюскина
24 августа – “ – бухта Тикси, р. Лена
5 сентября – “ – бухта Амбарчин, р. Колыма
11 сентября – “ – подошли к тяжелым льдам Чукотского моря, дальше идти невозможно
21 сентября – “ – вышли в обратный путь
12 октября – “ – пролив Карские Ворота
14 октября – “ – пришли в Белушью губу (Новая Земля)
24 ноября – “ – вышли в США в одиночку
2 декабря – “ – пришли в порт Анкудерн (Исландия)
4 декабря – “ – вышли из Анкудерна
9 декабря – “ – пришли к Рейкьявик (Исландия)
27 декабря – “ – вышли международным караваном в США
18 января 1943 г. пришли в порт Бостон (США)
19 января – “ – пришли в Нью-Йорк
25 января – “ – разгрузили руду
12 апреля – “ – вышли из Нью-Йорка
19 апреля – “ – пришли на Кубу
20 апреля – “ – вышли из Кубы
24 апреля – “ – пришли в порт Колон (Панама)
25 апреля – “ – вошли в Панамский канал
9 мая – “ – пришли в Сан-Франциско
11 мая – “ – вышли из Сан-Франциско
20 мая – “ – пришли в бухту Акутан (Алеутские острова)
20 мая – “ – вышли из бухты
28 мая – “ – пришли в Петропавловск-Камчатский
20 июня – “ – вышли из Петропавловска-Камчатского
27 июня – “ – пришли во Владивосток

Источник: Северные конвои: исследования, воспоминания, документы / Поморский международный педагогический университет им. М.В. Ломоносова / сост. Супрун М.Н. – Москва : Андреевский флаг, 2000. – Выпуск 3. – 364 с.